Достойным преемником архимандрита Арсения был второй настоятель Святогорской обители архимандрит Герман. Он происходил из богатого купеческого рода Черниговской губернии и в миру назывался Григорием Ивановичем Клицею (предки его по отцу — греки). Родился Григорий в 1816 г. в городе Нежине. В детстве был слабым мальчиком, часто болел лихорадкой. Мать лечила его, но никакие лекарства не помогали, так что она уже ожидала его смерти и сильно горевала. Однажды, когда Григорий с матерью молились на службе в находившемся неподалеку от их дома Введенском Нежинском женском монастыре, местная прозорливая старица, схимонахиня Мария, утешила скорбевшую мать, сказавши, что сын ее не умрет, а за нее и весь их род молитвенник будет. Прозорливое слово схимонахини исполнилось: уже дома Григорий начал крепчать и выздоравливать. Поправившись, он был отдан матерью в Нежинское греческое училище, из которого перешел в Нежинский князя Кушелева-Безбородько лицей. Затем, по желанию своего дяди, поступил в Московскую Практическую Коммерческую Академию. Окончивши курс наук, он, как когда-то и его отец, занимался торговлею мехами.
Желание монашества появилось у Григория в 20-летнем возрасте, когда, будучи в Москве по торговым делам, увидел он в Чудовом монастыре обряд пострижения в монашество.
В 1840 г. в 25 лет, получив на монашество благословение матери и святителя Мелетия Харьковского, отправился он пешком в Глинскую пустынь. Благоговея к святителю Христову Афанасию Лубенскому, направился Григорий по пути посетить его обитель. Подходя уже вечером к городу Лубны, голодный, он остановился ночевать на постоялом дворе. Ему не спалось, как вдруг видит он — в окно вошел сам святой Афанасий в том виде, как его пишут на иконах, дал ему мягкую просфору и сказал: «Кушай во славу Божию, крепись и мужайся. Бог не оставит тебя Своею помощию и милостию, будешь добрый монах!» С этими словами он удалился, оставив Григория сытым и радостным.
В Глинской пустыни 24 июля 1840 г. Григорий с отеческой любовью был принят игуменом Филаретом, который, прозорливо посмотрев ему в глаза, уже тогда провидел в нем будущего подвижника.
В 1844 г. инок Григорий простился с Глинской пустынью и вместе с казначеем отцом Арсением перешел в Святые Горы — возобновлять древнюю запустевшую обитель. От природы имея способности к строительству, он оказался очень полезен архимандриту Арсению, который предоставил ему полную свободу в строительном деле. В 1845 г. пострижен в монашество с именем Герман, рукоположен в иеродиакона и назначен уставщиком.
«Сосредоточенный в себе и молчаливый, — писал о нем его духовный друг А.Ф.Ковалевский, — не чужд был он тогда особенных дарований духовных, в нем даже проявлялась под час прозорливость, которая его самого удивляла. Однажды пришел к нему в келью свечник — монах Антонин, пожилой старик из Изюмских купцов, скончавшийся потом иеромонахом. Разговаривая с ним, отец Герман вдруг видит пред собою внутренность кельи Антонина, и там от свечи, им оставленной, загоревшияся на столе книги. В испуге закричал он Антонину: «Беги скорей в свою келью, у тебя там пожар!» Антонин побежал к себе и действительно нашел пожар в своей келье, который и поспешил затушить. А келья Антонина была далеко от кельи отца Германа, в другом корпусе».
Неутомимый труженик своей обители, отец Герман не был лишен и особенных знаков благоволения к нему Царицы Небесной, видеть Которую сподобился он дважды в своей жизни. Первое явление ему Божией Матери было во время соборного акафиста Пресвятой Богородице, который совершал игумен Арсений в Покровской церкви. Был отец Герман тогда иеродиаконом и уставщиком на клиросе и, по обычаю, вышел для пения «О, Всепетая Маги» на амвон, как раз против открытых Царских врат, и вдруг видит в алтаре за Престолом, среди светлых облаков, Божию Матерь с воздетыми вверх руками. Лик Ее сиял как солнце, и лучи от него, падая прямо на него, слепили ему глаза, так что стоял он весь бледный и холодный от благоговейного страха. Это видение продолжалось до конца песни, а потом вдруг исчезло.
В 1847 г. отец Герман Преосвященнейшим Иннокентием Харьковским был рукоположен во иеромонаха, в 1850 г. утвержден ризничим Святогорской пустыни. Трудами отца Арсения, отца Германа и других пришедших из Глинской пустыни братий монастырь быстро развивался, расширялся и процветал. Но в 1859 г. архимандрит Арсений скончался, и на его место, по единогласному желанию всей святогорской братии, как самый достойнейший и способный из всех, был избран отец Герман.
По принятии своих настоятельских обязанностей отец Герман много думал и унывал, что не в состоянии он будет понести возложенное на него бремя. Однажды, размышляя об этом, он задремал и в сонном видении узрел перед собою Царицу Небесную, а по сторонам Ее — святителя Николая Чудотворца и святителя Германа Патриарха — своего покровителя. Богоматерь, показывая отцу Герману небольшую трость, которая была у Нее в руках, сказала: «Почто унываешь? Не ты будешь управлять обителью, а Я: ты в руках Моих будешь как эта трость!» Проснувшись, он почувствовал мир и радость в душе, успокоился и повеселел, так как знал с того времени, что имеет Саму Богоматерь помощницею во всех своих делах.
Много трудов и забот за время своего настоятельства положил отец Герман на дальнейшее развитие и процветание Святогорской обители, которая преимущественно ему обязана своим благоустройством.
Будучи сам учеником старца-игумена Филарета, отец Герман старался поддерживать и укреплять в своей обители традиции старчества, введенные в Святогорье еще архимандритом Арсением. За советом и поддержкой он неоднократно обращался к оптинскому старцу архимандриту Исаакию (Антимонову), к которому сохранилось одно его письмо.
Как опытный в духовной жизни, в 1863 г. архимандрит Герман был призван ко общему служению на пользу многих иноческих обителей: он был назначен благочинным всех монастырей Харьковской епархии. Многим из них отец Герман оказался полезным не только со стороны духовной, но и вещественной. Ряснянский Свято-Димитриевский мужской монастырь устраивался помещиком Константином Дмитриевичем Хрущевым на месте, указанном отцом Германом. Настоятелем в нем стал игумен Софроний — из братии Святогорского монастыря. В Ахтырский Свято-Троицкий монастырь по указанию отца Германа настоятель иеромонах Леонтий также был взят из святогорской братии.
Архипастыри Харьковские, видя заботу и попечение святогорского настоятеля не только о своей обители, но и о других, отличали его своим высоким вниманием и расположением. По представлению архиепископа Макария в 1865 г. отец Герман был награжден орденом святой Анны 3-й степени, а в 1869 г. орденом святой Анны 2-й степени.
Сотаинник отца Германа, близкий его духовный друг, известный литератор А.Ф.Ковалевский замечательно описал его жизнь и обычаи, келейные подвиги и подвиги на послушании настоятеля Святогорского монастыря. Андрей Федорович свидетельствовал как очевидец: «Редкий подвижник был он в келейной своей жизни, которою невольно проводил он меня в удивление. Не говоря о том, что в кельях своих не терпел он ничего лишнего, и имели они у него вид самый убогий, лишены были всяких украшений мирских: в самом необходимом и то всячески себя он ограничивал. Несколько простых святых икон, медная пред ними стоячая лампада, с изображением на гипсе Спасителя в терновом венке, дар ему Татианы Борисовны Потемкиной, — которая всегда у него теплилась, тут же небольшой налой с молитвенными книгами, ветхими и почернелыми от давняго употребления, несколько четок, развешанных на гвоздях по стенам, небольшие часы с будильником, убогий письменный стол с откидною доскою, и убогий пред ним табурет для сиденья, жесткое деревянное ложе с кожаною подушкою на изголовьи, тут же вешалка для клобуков, мантий, ряс и подрясников, заменявшая ему гардероб — вот вся обстановка собственной его кельи, в которой прожил он слишком 30 лет своего настоятельства, мало что изменяя в ней, разве только что убавляя из вещей в ней находившихся, которыя называл вредным для души мшелоимством…
Часто случалось мне удивляться данному ему Богом дару — примирять ссорящихся и враждующих между собою братий. Как отец между детьми действовал он тогда, то угрозою, то ласкою, и всегда достигал желаемого мира. «Где мир, там Бог!» — часто говорил он своей братии в подобных случаях, и сам всегда старался иметь мир даже с ненавидящими мир и враждовавшими против него…
Полный безсребренник в келейной своей жизни, отец Герман никогда не имел в кельи своей денег, даже почтовых марок избегал иметь в запасе для писем, и когда они ему были нужны, посылал за ними к казначею. Ему же немедленно отдавал все деньги, какия доводилось получать ему от посетителей обители, или с почты, а если были деньги присылаемы с записками имен для поминовения, тотчас звал к себе записчика, отдавал ему и деньги, и записки для немедленной записи по ним имен в синодики монастыря.
Когда куда ехал, и требовались ему деньги на дорогу, брал их у казначея своего за счетом, до скупости экономно их расходовал, тщательно записывал расходы свои в записную книжку, и по приезде домой по ней отдавал отчет в расходах своих казначею, сдавал ему оставшиеся деньги, и очень всегда радовался, если расход его бывал невелик, или покрывался данными ему в поездке от благотворителей деньгами.
То же крайнее нестяжание хранил он в отношении одежды: рясы и подрясники носил до полнаго их обветшания. Преданный ему главный его келейник иеродиакон Иакинф, бывало чинит чинит их бесчисленное число раз, а старец все их носит и не благословляет заменить их новыми. Кожаный пояс носил он один чуть ли не со дня своего пострижения и до смерти, все починяли его, из широкого стал он совсем узким, а старец все продолжал его носить. Подарит, бывало, кто ему на рясу материи, лежит она долго, старец все не велит из нее шить себе рясу, и нужно было отцу Иакинфу ухитряться, чтобы как-нибудь выманить у него на это согласие. А там, смотри, не успели ее сшить, а он уже подарил ее кому-либо из проезжих духовных лиц. Тоже бывало и с шубами, которые у него не задерживались.
Пищу вкушал он тоже всегда братскую, не имел особенного повара и стола, а приносили ему ее с братской трапезы, если не бывал он на ней сам. В первые годы своего настоятельства всегда ходил он в братскую трапезу, что признавал непременным долгом для настоятеля, но под старость стало ему это не под силу, почему, зазревая себя в неисправности на этот счет, трапезовал у себя в кельи, а очень часто и вовсе не трапезовал, питаясь легкою закускою и чаем. Вообще у него был обычай, пред служением трапезы не вкушать, и, если случалось ему два, три и более дней сряду служить, то вся его пища тогда состояла в том, что после Литургии, с сослужащими ему иеромонахами, закусить чего холодного, а потом выпьет чаю, да опять его напьется пред вечернею. Всю первую седмицу святой четыредесятницы, а также и страстную седмицу, вареной, теплой пищи он не вкушал, не пил и чаю, довольствовался хлебом, квасом и соком капусты, и то в очень умеренном количестве, чтобы только не ослабеть. Да и вообще всегда употреблял пищи очень мало, по- птичьи пробуя более яства, чем их вкушая.
Богослужение во храме совершал он с величайшим благоговением неторопливо, твердым голосом, и не терпел при нем опущений или неисправностей со стороны своей братии, за что строго с нея взыскивал. И сослужащие ему в алтаре священнослужители, и пономари, и клиросные, всегда получали от него строгие выговоры, если замечал в них ошибки или неблагоговение к святому храму, что особенно он преследовал. «Храм Божий, второе небо: тут присутствует сам Бог!» — нередко говорил он в подобных случаях, и нужно было видеть, с каким благоговением входил он во храм и святой алтарь при соборных служениях…
Совершая Божественную Литургию, он нередко плакал пред святым Престолом, и в это время лицо его принимало какой-то особый просвещенный, серьезный и богомысленный вид. Бывало, выйдет он со святым потиром для причащения причастников, и не насмотришься на его духовно-прекрасное старческое лицо, не хочется оторвать от него глаз. Служил он неупустительно во все воскресные, праздничные и царские дни, и в служении был неутомим, не чувствовал ни усталости, ни нужды в отдыхе. В это время дух его, видимо, пересиливал немощь плоти, а она у него была велико-болезненна и очень немощна. Кроме кашля и удушья отец архимандрит Герман имел мучительную паховую грыжу, сделавшуюся у него давно и под старость причинявшую ему чувствительные страдания, которыя мало облегчал ему постоянно носимый им бандаж. Затем в последние годы своей жизни, он сильно болел ногами, которыя у него отекали, покрывались язвами, и он их принужден был бинтовать, и, несмотря на это, бодро служил он и выстаивал длиннейшия святогорския всенощным бдения. Именно благодать Божия поддерживала его в этих молитвенных его подвигах и трудах, которыми добрый пример представлял он для своей братии. Если не служил, то все-таки обязательно ежедневно бывал на всех богослужениях церковных в своей обители, и так делал изо дня в день, всю свою жизнь. Бывало, приедет поздно вечером домой, а в 12 часов ночи уже первый является в храм Божий на утреню и бодро стоит ее до конца.
Нужно заметить, что, изнуряя себя продолжительными церковными стояниями, он и в келии мало доставлял себе отдыха. Соснет в день не более двух часов, да ночью в перерывах между вечерним правилом и утренею, и опять, между утренею и позднею обеднею, а, когда бывали акафисты, то и того менее, и вот весь его отдых. Как ревностный настоятель, все свободное от богослужений время посвящал он своей должности, ежедневно обходил братския кельи, наблюдал за келейным поведением братии и за монастырским благочинием и хозяйством, обходил монастырския мастерским заведения и хозяйственные работы, наблюдал за монастырскими постройками, нередко посещал именитых посетителей на гостиннице, принимал у себя и угощал, везде успевал сам быть, сам все осмотреть, так что приходилось удивляться, как хватает на это его сил. С приобретением Святогорскою пустынью маяцких мельниц, Гаражовки и Донецких лесных участков, труды отца Германа усугубились: ему приходилось постоянно туда ездить, навещать трудившуюся там братию, наблюдать за производившимися там постройками и хозяйственными работами, так что на отдых совсем времени ему не хватало…
Молитвенныя книги всегда возил он с собою, и, сидя в экипаже, любил читать Псалтырь, что делал даже в вагоне железной дороги, где старался выбирать себе уединенный уголок где-либо за дверью вагона, и там читал Псалтырь и мало обращал внимания на окружавшую его железнодорожную суету…».
Отец Герман поистине принадлежал к числу благодатных и богоугодных священнослужителей, искренних патриотов своего Отечества, подтверждением чего является чудесный случай, происшедший с ним в день убийства Императора Александра II 1 марта 1881 г. В этот день отец Герман служил в Покровском храме, где имел особое чудесное видение: частица, вынутая из просфоры за Государя, была видна окровавленной. Это очень испугало и смутило настоятеля, который понял, что это предвещает что-то недоброе. И действительно — вскоре по телеграфу пришло известие об убийстве Императора социалистами.
В конце XIX в. Святые Горы стали центром богомолья не только для юга России, Дона и Кавказа, но и для севера, откуда также приходило множество паломников и богомольцев, которые заходили в обитель по пути из Воронежа в Киев. Некогда запустевшая Святогорская обитель за короткий период была украшена многими царскими дарами, обогащена вкладами различных жертвователей и благотворителей и сделалась известною и славною по всей России.
Преставился отец Герман, приобщившись Святых Христовых Таин, 13 апреля 1890 г. на 75-м году жизни, из которой 50 лет провел в монастыре и 30 лет в настоятельстве.
Близко знавший архимандрита Германа А.Ф.Ковалевский писал о нем: «Духовно-подвижническая его жизнь, мудрое управление обителью, хозяйственная распорядительность, приветливое обращение с посетителями, уменье вести себя во всяком обществе, неутомимость в службах церковных и ревность о благочестии привлекали к нему всеобщее уважение и поставили его наряду с отечественными нашими старцами-подвижниками и настоятелями: Филаретом Глинским, Моисеем Оптинским, Дамаскином Валаамским и другими добрыми делателями винограда Христова в XIX веке. Это был воистину светильник, горевший и озарявший благодатно всех тех, которые имели случай его знать. Монах в полном значении этого слова, чистая жизнь и нестяжание личное котораго были изумительны в наш многострастный и корыстолюбивый век. При всех случаях своей многолетней жизни и настоятельства, всегда помнил он обеты иноческие, и не поступался ими ни пред какими приманками мира и его суеты, и воспитал целый рассадник добрых иноков в своей обители, под его настоятельством ставшей духовною красою и утешением всего края, и давшей опытных настоятелей и братию из себя и другим монастырям своей епархии. Неусыпный молитвенник, свято хранил он уставы молитвенные своей обители, бодро стоял на страже молитвенной и дома, и на пути, и в келии, и в вагоне железной дороги, вычитывая все положенный молитвословия, и так без изменений подвизался до старости маститой, до полнаго истощения сил телесных, не давая себе отдыха и покоя; молился, служил, пел Богу песни хвалебныя неустанно и прямо из храма Божия слег на одр смертный. Необычайная энергия и сила воли действовали в его ослабевшем старческом организме, чудотворно обновляли его юностью не земною. Кто видел его в последние месяцы и дни его жизни, невольно убеждался, что это был человек благодатный».
Архимандрит Герман был похоронен в склепе под притвором скитского храма Ахтырской иконы Божией Матери. В 1920-30-е гг. храм переоборудовали под столовую санатория «Степной», который разместился в корпусах бывшего Ахтырского скита, а в притворе устроили кочегарку. Из любопытства кочегарами был вскрыт склеп настоятеля, мощи которого они нашли нетленными. Прибывшие сотрудники НКВД полностью разобрали гробницу, изъяли из нее мощи архимандрита Германа и закопали их, по словам старожилов, где-то под оградой скита. Несмотря на полное уничтожение Ахтырского скита, память о могиле архимандрита Германа, а также о находящихся рядом могилах преподобного Иоанна Затворника, настоятеля архимандрита Вассиана, благоговейно сохранялась в народе, который всегда с молитвой посещал это место.
После открытия в 1992 г. Святогорской обители, братией монастыря через несколько лет был восстановлен склеп настоятеля. При раскопках могилы были найдены остатки гроба, облачения, украшения митры и наперсного креста, а также несколько косточек.
8 мая 2008 года Священный Синод Украинской Православной Церкви, рассмотрев житие, труды, подвиги, чудеса и народное чествование подвижников благочестия, «иже во Святых Горах на Донце» подвизалися, принял историческое решение (Журнал №38): «Благословить для местного прославления и чествования в числе прочих в лике преподобных архимандрита Германа». Память Собора Святогорских святых совершается 11 (ст. ст.) / 24 сентября (н. ст.).
12 июля 2008 г. Украинской Православной Церковью архимандрит Герман прославлен в лике преподобных Собора Святогорских святых. Память Собора Святогорских святых совершается 11 (ст. ст.) / 24 сентября (н. ст.).
Частицы его святых мощей собраны в небольшом ковчеге и поставлены для всеобщего поклонения в Успенском соборе.
Память преподобного Германа, архимандрита Святогорского, совершается 13/26 апреля.
Материалы по теме
Слово архиепископа Арсения в день памяти преподобного Германа Святогорского. 26 апреля 2014 г.
Память преподобного Германа Святогорского в 2014 г.
Русский