Назидание Евангельских чтений для стяжания духа и настроения, которыми должны исполниться христиане, вступая в подвиг Великого поста. Притча о мытаре и фарисее: сущность фарисейства, внешнее благочестие без внутреннего духовного содержания. Обо всём этом, а также о праздновании Собора новомучеников и исповедников Церкви Русской ― в проповеди Святогорского митрополита Арсения.
Проповедь архиепископа Арсения в Неделю о мытаре и фарисее. 5 февраля 2012 г.
Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа!
Как любящая мать, воспитывая своих детей, говорит им душеполезное и полезное для их жизни, так и любящая мать ― Святая Церковь говорит то, что полезно для наших душ и для нашего бессмертия. Подготовляя своих верных чад к вступлению на поприще святого Великого поста, Святая Мать Церковь нам напоминает, что пост ― это не вера в пищу, что пост ― это стремление к духовному совершенству. Это исправление своих грехов, страстей и пороков, это стремление к стяжанию добродетелей, стремление к стяжанию Духа Святого.
И поэтому, чтобы мы с правильным настроением вступили на поприще святого Великого поста, перед ним бывают такие недели, которые называются подготовительными. Каждая неделя, каждый воскресный день этих подготовительных недель имеют свою тему, своё название ― по отрывку того или иного текста из Евангелия, который в этот день читается.
В сегодняшний день мы слышим в храмах Божиих притчу о мытаре и фарисее, притчу, которую говорит Сам Господь, объясняя о правильности духовного настроения Своих последователей и призывая их к этому. И рассказывает следующую притчу. Как пришли два человека в храм помолиться: один из них был фарисей, а второй ― мытарь. Кто были фарисеи своего времени? Это были почитаемые богословы, жившие, видимо, церковной жизнью ветхозаветной Церкви, соблюдавшие все её постановления. И за это они часто слышали от народа похвалы и принимали от него почтение. Кто такие мытари? Это были сборщики налогов и податей, которые не только имели общение с язычниками, что презиралось в иудействе, но учитывая то, что Израиль тогда был завоёван Римской империей, они ещё и собирали подати для завоевателей, для римлян. И за это ещё вдвойне были они презренны, как предатели своего народа.
И вот, зашёл фарисей в храм. Зашёл и забыл, куда он зашёл: из-за своей мнимой праведности. Забыл, что стоит перед Сердцеведцем и Всеведцем Богом. Стал гордо и молился (казалось бы, молился же ведь, добродетель творил), но какова была молитва? С первых слов: «Боже! благодарю Тебя», ― ну, казалось бы, благое слово. За что? ― «что я не таков, как прочие люди, грабители, обидчики, прелюбодеи, или как этот мытарь», который стоит там, сзади меня. Я «пощусь два раза в неделю, даю десятую часть из всего, что приобретаю» (Лк. 18:11, 12). И с такими самомнительными помыслами о собственном своём величии и мнимой праведности гордо стоял перед Богом, возносясь.
Мытарь же зашёл в храм и весь погрузился в себя. Он осознавал, куда он зашёл, в какое святое место, где ему, наверное, не место быть как человеку грешному. Встал в конце храма и не мог даже глаза от земли поднять, стоял потупившись. И такое у него было сокрушение, такое уничижение самого себя, такое глубочайшее смирение, что он, взирая только на свои грехи, на свои неправды, от полноты чувств бил себя в грудь, говоря: «Боже! Будь милостив ко мне грешнику!» (Лк. 18:13). И больше ничего не говорил.
И говорит Господь в притче, что из этих двух человек фарисей вышел осуждённым, а мытарь оправданным, потому что всякий, возносящий себя, смирится, то есть, уничижен будет, и всякий, смиряющий, уничижающий себя, вознесен будет. Так Господь говорит нам эту притчу, призывая нас, братья и сестры, правильно проходить поприще духовной жизни.
Фарисей осуждал всех за видимые грехи ― «грабители, обидчики, прелюбодеи», но он не видел грехов внутри себя, страстей своих духовных. За внешние грехи осуждал всех людей, а внутренних грехов в себе не видел. А это были и гордость, и зависть, и неприязнь, и ненависть, и осуждение. Всё это гнездилось в его душе. И соответственно, Господь в своё время говорил в Евангелии: «Берегитесь закваски фарисейской» (Мф. 16:6). И евангелист поясняет, что «закваска фарисейская», это ― учение, а другой из евангелистов, Лука, говорит, что это «есть лицемерие» (Лк. 12:1). Но дело в том, что от лицемерия их исходит и учение.
Как распознать человека лицемерного? Первый признак лицемерия, первая стрела, которую выпускают в ближних, в окружающих себя, это ― соблазн. И следующая за соблазном, как происходящее из него ― осуждение. Что такое соблазн? Это завышенное, искажённое, неправильное видение недостатков человека, который рядом с тобой находится, причём искажение этих недостатков бывает иногда такое, что «из мухи слона раздувают». Они приобретают раздутые, увеличенные, подчас уродливые формы, такие суждения о ближнем. Происходят они от гордостного, самомнительного и тщеславного ума и состояния духа. И как следствие этого идёт осуждение ближних. Вот это признак человека лицемерного, человека, которому свойствен как раз образ жизни фарисейской. И бороться с таким чувством, братья и сестры, с такой болезнью духовной необходимо зрением внутренних своих грехов, самоосуждением. Как говорят: «От своего покойника к чужому плакать не ходят». Если человек видит себя грешником, то он другого за грехи не будет осуждать, как написано в стихотворении: «О, брат, кто точно чист душой, тот милостив к погрешностям других» (М.П.Розенгейм «Не осуждай»). И наоборот.
И смотреть на себя надо в свете евангельском, смотреть на свои поступки, на свои мысли, на свои дела. В своё время духовник мне говорил, что если приходит к тебе помысел сравнить себя с кем-либо, то сравнивай не с худшими, а с лучшими, и тогда истинную и правильную оценку будешь иметь о себе. И вот, каждый из нас сравнивай себя, я уже не говорю, с учением Христовым, с чистотою Божией Матери, с возвышенными идеалами, но хотя бы с людьми добродетельными, которые нас окружают. Жития святых вспомните: преподобного Иоанна Затворника, преподобной Марии Египетской, других угодников Божиих, которые жили в глубочайшем смирении.
Мне вспоминается беседа преподобных Сисоя и Ора. Преподобный Сисой пришёл к авве Ору и просит:
— Скажи мне, отче, что-либо на пользу.
Тот спросил:
— А имеешь ли ты ко мне доверие?
— Имею, отче.
— Ну, тогда следуй за мной и твори дела, которые я творю.
— В чём заключается твоя добродетель, отче? ― опять спросил Сисой.
И преподобный Ор ответил:
— Делание моё заключается в том, что я считаю себя хуже всех человеков.
И мы, братья и сестры, взирая на жития святых отцов и всех угодников Божиих, видим, что в них красной нитью, через все жития святых, сколько бы их ни было, проходит смирение и кротость, осознание собственного недостоинства.
Мы сегодня, братья и сестры, празднуем день памяти новомучеников и исповедников земли нашей Святорусской. Мы вспоминаем всех, кто был замучен в годы безбожия, кто в эти годы показал твёрдую веру и искренность в исповедании. Но не надо забывать, братья и сестры, что для твёрдой веры, для твёрдого исповедничества, вплоть до мученического венца, у них была основа праведности и добродетели ― это смирение и покаяние. Возьмём яркие примеры. Страстотерпцы Царственные и новомученики ― царь Николай, царица Александра, их дети. Лишённые были всего. Прежде бывшие в почёте, как цари Российской империи, лишившиеся всего своего имения, уничиженные, находившиеся в заключении. И при этом они сияли любовью к своим охранникам, они пребывали в благодушии, они молились Богу, еженедельно причащаясь Святых Христовых Таин. Последние их слова, сказанные накануне их и детей мученической кончины, говорят об их высочайшем смирении и самоотвержении ради блага Отечества.
Посмотрите святителя Тихона, патриарха Московского, который прославлен как исповедник, который заключён был, которого как врага народа везде поносили, клеветали на него. Вспомните его слова: «Пусть имя мое погибнет в истории, только бы Церкви была польза». Посмотрите нашего преподобного игумена Иоанна (Стрельцова), мощи которого лежат здесь в соборе. Двенадцать лет каторги отбыл за веру, и когда у него спрашивали за каторгу, что батюшка, как же Вы там терпели, что же там было? Он говорил: «Не поверите, такие чудесные люди меня там окружали: и солагерники, и надзиратели, все такие хорошие были, я ни одного плохого человека не встретил». Это говорил человек, у которого были выбиты все зубы на допросах, и говорил это не ложно, потому что он, осознавая себя грешником, считал: «По грехам моим я и большего достоин, слава Богу, что ещё так со мной обращаются». И все для него были хорошие и святые. Из каторги придя, отбыв двенадцать лет тюремного заключения (мы, братья и сестры знаем, что если кто приходит из заключения, то настороженно к такому человеку относимся, и как бы испытываем, что это за человек, всё-таки он в тюрьме был), так вот, когда отец Иоанн из тюрьмы пришёл и служил в селе Покровском, под Артёмовском, служил каждый день, к нему народ шёл тысячами. Потому что его каторга сделала старцем, испытаны были его святость и праведность. Но основанием для этой твёрдости в вере, для этого хранения любви к ближнему, любви к Богу, любви к Его заповедям, любви к своему монашескому образу жизни, были смирение и покаяние.
Мы часто в наше время, братья и сестры, говорим о гонениях грядущих, говорим и ревнуем по Бозе Вседержителе, но, ревнуя по Бозе Вседержителе и по Божиим делам, не надо забывать самого Бога и Его святое учение. Основу для твёрдости в своих гонениях необходимо приобретать, братья и сестры в покаянии, смирении, самоосуждении. А то, в противном случае, мы говорим о каких-то внешних гонениях, а сами являемся гонителями для Христа, изгоняя Его учение из своей души, изгоняя Его заповеди, по гордости своей, потому что для человека лицемерного и гордостного, самомнительного, для него и добродетели теряют цену свою. И наоборот, всякий грех, всякую неправду, всякое лицемерие, всякую ложь, он всё внутри себя оправдывает и старается умалить.
Как часто, братья и сестры, мы поступаем по-фарисейски, не видим грехов своих, а видим их в ближних своих. Но хочется привести пример. Есть такое сказание, такая притча. Шёл человек по дороге, и встретились ему трое прохожих. Первый прохожий поравнялся с тем человеком и подумал про себя: «Блудник, наверное, идёт. Всю ночь где-то проблудил, теперь с утра пораньше идёт высыпаться». Второй, встретившись с тем человеком, подумал: «Кто его знает, может какой-то разбойник, грабитель, всю ночь на большой дороге грабил, сейчас идёт в логово своё». Встретился и третий человек с тем же самым человеком и подумал: «Наверное, идёт раб Божий. Видно, всю ночь молился, трудился ради Бога в какой-то добродетели и сейчас спешит на труды свои». Поклонился ему, улыбнулся приветливо и пошёл дальше. Кто был тот человек, мы не знаем. То ли блудник, то ли разбойник, то ли добродетельный раб Божий, но кто были эти трое, можно понять по их суждениям. Как говорят, каждый судит о других в меру своей испорченности.
Поэтому из своего суждения о других, братья и сестры, мы как раз должны понимать, кто есть мы сами на самом деле. Если у нас ни одной доброй мысли о ближнем не возникло, то далеко мы стоим от Бога, Который всех любит, всех жалеет. Если мы способны только осуждать и друг друга поносить, то что же в нас тогда доброго и Божьего? Господь ещё никого не судит и никого не поносит. Мало того, человек осуждающий, подобен антихристу, потому что раньше Христа приходит судить мир и восхищает право судить мир у самого Бога.
И вот такое настроение даёт нам Святая Церковь Христова, братья и сестры. И сама Церковь показывает нам пример добродетели неосуждения, любви и смирения. Могут сказать: «Где же она показывает таковые примеры?» Яркий пример тому ― недавние советские годы, и двадцатые, и тридцатые, и новый пик гонений в шестидесятых, при Хрущёве. Вспомните эти времена. Сколько было грязи на Церковь вылито, сколько клеветы, сколько священников поносили, лишали гражданских прав, их и их родственников, детей, смеясь над ними в школе! А Церковь при этом, осуждала ли она? Нет. Она молилась. Молилась за коммунистов, молилась и за комсомольцев, и за пионеров, потому что их имена, написанные в записках, верующие матери и бабушки приносили в церковь и давали батюшке поминать. И батюшка поминал своих гонителей, своих уничижителей у алтаря Господня, молясь искренним сердцем, как за рабов Божиих. И вымолили нас батюшки. И какая благодарность часто? «А, попы»!
А подумал бы каждый из вас, какой крест несли священники в советское время. Часто церковь была одна на район, и в районе не было некрещёных, все были крещены. В районе не было непоисповеданных, кто стремился к исповеди, всех исповедовали. В районе не было непричащённых, кто хотел причащаться, все ― причащены. В районе не было неотпетых покойников, всех отпевал священник. Такой титанический труд несли. А горы записок поминали о здравии, о упокоении, молясь за нас с вами. И за это часто вот так можно услышать. Вот, братья и сестры, вот как часто за добродетель мы воздаём «добром».
И Церковь пример нам показывает, что она не осуждала, не отвергала, не выгоняли из церкви. Того же игумена Иоанна Стрельцова нашего вспомните. Двенадцать лет каторги отбыл, служил каждый день. И вот в органы донесли, что в селе Покровском какой-то поп-народник завёлся, к которому народ валом валит. Приехали в понедельник из органов в село Покровское, зашли в храм ― старенький батюшка служит службу, одна старушка на клиросе читает и поёт, в храме никого нет (потому что понедельник, село, все на хозяйстве, на работах). Посмотрели вокруг, спрашивают:
— Отец, ты кому служишь?
— Богу, сынки, служу (заметьте, какое обращение ― «сынки»).
— А о чём молишься?
— Молюсь, чтобы вам хорошо жилось.
Такой ответ был игумена Иоанна Стрельцова. И такой ответ был всей Русской Православной Церкви. А что она вынесла, что она выдержала! Если вспоминать все эти истории, что в годы гонений было с нашей Церковью, то волосы дыбом встают. Мы вспомнить можем хотя бы касающиеся нашей Святогорской обители случаи. В 1919-м году красноармейцы, ворвавшись в обитель, выгнали всех монахов на лёд Донца, зимой. Подвели к проруби. Топором били по голове и опускали в прорубь. Послушнику Тимолаю шашками отрубили пальцы на руках. Монаха Ипатия рубили так, что вместо головы кровавое месиво осталось. Это здесь, в Святогорской обители было.
Мне вспоминаются, братья и сестры, рассказы старых людей (я застал ещё в детстве тех людей, которые были свидетелями, участниками тех гонений), которые всё это видели своими глазами. У нас на клиросе в храме пела одна женщина, у которой был шрам на руке в виде двух полукружий. Что это за шрам был? Когда монахов Дивногорского монастыря, который находится рядом с селом, откуда я родом, вывезли, а вывезли их так ― машинисту паровоза приказали прицепить вагон-теплушку и вывезти, остановиться на железнодорожном мосту над Доном. Тот, не зная, прицепил вагон, остановился, и когда открыли теплушку, оттуда выводили дивногорских монахов по одному, стреляли им в голову и сбрасывали в Дон. Машинист поседел за один день, а свидетельницей этого расстрела была как раз вот эта женщина, которая потом на клиросе пела. Она на рассвете возле моста косила траву корове и всё это видела, и чтобы не закричать, она закусила руку. И потрясённая увиденным, она руку прокусила и не чувствовала. Она говорила, что когда сбрасывали, то каждый из монахов дивногорских говорил: «Господи, в руце Твои предаю дух мой. Пресвятая Богородице, спаси нас! Помилуй мя, Господи, помилуй мя». Иные благословляли убийц, как благословлял убийц священномученик Владимир Киевский. Протоиерей Иоанн Восторгов перед расстрелом попросил у своих убийц время помолиться, и когда помолился, сказал: «Я готов. Бог благословит вас, делайте своё дело».
Вот такая любовь на фоне этих страшных событий. Я вспоминаю, братья и сестры, как рассказывала Надежда Стародубова (отец её Игнатий и мать Варвара были певчими в нашей сельской церкви), как в 1919-м году к ним в дом приехали красноармейцы, приказали поставить выпивки, закуски, и напившись, хвастались своими «подвигами». И они начали хвастаться, как в селе Владимировка священника убивали. Вывезли его в лодке на Дон, камень на шею привесили и сбросили, а там оказалась мель. И батюшка стоял по горло в воде, и возведя очи к небу, призывал Царицу Небесную: «Пресвятая Богородице, спаси нас!» Успенский храм был в селе Владимировка, до сих пор стоит, хоть и недействующий ещё. И они тогда, чтобы его утопить, добили батюшку вёслами, и так утопили.
Таких множество случаев можно приводить, страшных случаев. Но все эти новомученики и исповедники вышли победителями, потому что правда Христова, которая в них жила, она перед всем миром воссияла их праведностью. И мало того, их убийцы думали, что они их уничтожают, а на самом деле, они посылали новых и новых молитвенников в вечность, в Царство Небесное, ко Христу Спасителю. И сонм новомучеников и исповедников, а у Бога нет мёртвых, у Бога все живы, и они оправданы праведностью своей, омытые мученической кровью, убеливши ризы свои, они ― с праведниками, с угодниками Божиими, от века на Святой Руси просиявшими, стали у престола Божия молиться за нас.
И в сегодняшний день мы их вспоминаем и их молитвам вручаем свои бессмертные души, не забывая поучаться основам праведности. А основы праведности ― это смирение, покаяние, это самоукорение, самоуничижение. Помните, как в Великом посту мы читаем молитву: «Господи и Владыко живота моего»? И в этой молитве есть такие слова: «Даруй, ми, Боже, зрети моя прегрешения и не осуждати брата моего, яко благословен еси во веки веков. Аминь».
Проповедь архиепископа Арсения в Неделю о мытаре и фарисее. 5 февраля 2012 г.