“Поистине он может называться мучеником — мучеником бескровным”: проповедь наместника Святогорской Лавры в день памяти архимандрита Трифона, преподобноисповедника Святогорского.
Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа!
Христос Воскресе!
В сегодняшний день, братья и сестры, мы совершаем память преподобного и богоносного отца нашего Трифона, настоятеля святыя обители сея, который приложил труды к трудам, украшая эту обитель и заботясь не только о братии, которая в ней проживала, но и о всех, кто притекали как паломники на это святое место помолиться Богу, помолиться святителю Николаю. Он явился преемником преподобных отцев Арсения и Германа и свято хранил ту традицию и то благословение, которое было ещё установлено архимандритом Арсением (Митрофановым) и которое по сегодняшний день хранится в нашей обители. «Всех приезжающих в обитель кормить и поселять бесплатно. Коли будете поступать так, обитель сия никогда не будет знать ни в чём недостатка», ― так говорил преподобный Арсений, а его последователи все исполняли это благословение, в том числе и отец Трифон, заботясь о паломниках, о богомольцах, сюда притекающих.
На его долю выпали сложные испытания в истории нашего Отечества и в истории нашей Церкви ― это страшное время, когда рушились государственные устои, когда безбожие восставало, не стыдясь ни Бога, ни людей, ни совести не имея, на Церковь Христову. И не только гнали на каторги, бросали в тюрьмы, но и подвергали пыткам, и убивали многих священнослужителей и монашествующих.
Вчера мы служили полиелейное богослужение в Покровском храме. И вот, стоя в Покровском храме, братья и сестры, мне вспоминалось из жития преподобного Трифона то, что как раз в том храме, в котором вчера мы совершали полиелей, была совершаема одна из таких страшных, можно сказать, служб в 1919 г. незадолго до закрытия монастыря. Когда шайки красноармейцев, приехавши в обитель, выстрелами принудили открыть святые ворота обители, а потом, всячески глумясь и издеваясь, избили отца Трифона. И когда он собрался ночью с братией в Покровском храме, чтобы служить Божественную литургию, всем причаститься, готовясь к смерти, — тоже, подумайте, какая была ими проявлена стойкость и твёрдость: избитые, казалось бы, не имеющие никакой защиты извне, не разбежались братья из обители, а собрались в Покровском храме, чтобы, может быть, последнюю Литургию в жизни совершить и соединиться со Христом через Причастие. И хотя служба была ночью и пьяные красноармейцы спали по корпусам, всё же некоторые из них увидели свет свечей в окне Покровского храма и нагрянули ночью в церковь. Они зашли в алтарь во время пения Херувимской песни, заставляли иеромонахов служащих снимать сапоги, всячески издевались, курили на богослужении.
Всё это пришлось ему перенести и пропустить через своё сердце. Как, братья и сестры, человек, который с любовью в юном возрасте пришёл сюда в обитель, видел здесь молитвы, старцев, видел здесь воплощённую любовь, и вдруг видит такое поругание, такое безумие, такое бесовское отношение к этому святому месту! Разве для человека доброго, исполненного плодом любви и благочестия, разве не больно всё это было видеть? Разве не больно было видеть верующему человеку поругание святыни?
А потом они со смехом остригали бороды у старцев 70‒80-летних, между Покровским и Успенским собором вывели их и побоями принуждали маршировать или пить чернила, этих старцев, уже которые всю жизнь провели в этой святой обители и плохого слова никому не сказали, не то что-либо что-то плохое сделали… Но тем не менее, братья и сестры, всё это пришлось перенести ему. Перенести и тюремное заключение, и он скитался долго и в пустынях, на Кавказе, но умер он в селе Сватова Лучка, ныне город Сватово Луганской области.
Но безбожие своим озлоблением против отца Трифона и здесь преуспело. В день похорон отца Трифона приказали закрыть Сватовскую церковь. И когда несли его на кладбище множество народа, в это время с церкви сбрасывали кресты. Люди подняли кованый крест церковный и поставили на его могиле. Впоследствии мы по этому кресту определили место его погребения и обрели его мощи. Он был погребён на кладбище сватовском, а рядом возле него целый ряд монашествующих похоронен, его духовных чад ― плод его благочестия, которые стремились даже после смерти быть возле своего духовного отца.
Но когда его хоронили, гонения были таковые, что ни один из братии не мог быть на его похоронах. И архидиакон Авраамий запишет: «Прости нас, отче, что мы не смогли воздать последний свой долг праху твоему и ты скончался один, а мы все, как пчёлы, без матки оставшиеся, теперь разлетимся кто куда…» Так записал архидиакон Авраамий. В своих дневниковых записях испрашивает прощения: “Прости, что мирские люди закрыли глаза тебе при последнем твоём издыхании, и ты не видел рядом ни одного из братии, для которых жил, которых любил”, — потому что время было такое, что все были кто на каторгах, кто в тюрьмах, кто в гонениях…
Ещё архидиакон Авраамий записал об отце Трифоне очень краткую, но ёмкую черту его жития: «Сей муж был кроток и смирен, начитан в слове Божием». А когда мы обретали его мощи, то Господь открыл ещё одну добродетель. Когда мы открыли мощи отца Трифона, то под одеждами монашескими, под епитрахилью, которая на нём была надета под одежды, мы не могли понять, откуда обилие на теле волос. А потом только поняли, что это не просто волосы, это власяница, которую он носил на своём теле, как древние преподобные отцы, подвизаясь подвигом, истязая своё тело, да дух усовершенствуется. Он, подобно древним преподобным, носил власяницу на своём теле, в которой и был погребён. А то, что он именно и носил её, а не во время, когда уже хоронили его, одели, потому что по уставу, когда монах умирает, его тело не омывают и не обнажают: как он был в одеждах, только немножко открывши ворот, протирают грудь и маслом помазывают крестообразно, так же руки и ноги помазывают крестообразно маслом святым, и так уже, в тех одеждах, в которых подвизался, не открывая их, хоронят монаха. Поэтому это явное доказательство того, что власяница им носима была при жизни. Этот подвиг вместе с подвигом молитвенным, подвигом исповедничества и подвигом благочестия он, братья и сестры, носил ради Церкви, ради своего Отечества, ради духовных чад и ради нас с вами.
В прошлом году открылась ещё одна добродетель отца Трифона. И сегодня присутствуют на богослужении его сродники, которые приехали из села Прорубь Сумской области, откуда он родом, и которые сказали, что когда был страшный голод, то отец Трифон помогал своим сродникам, чем мог. И их бабушка рассказывала, которая была племянницей и которая тоже сохранила благочестие, перенявши от отца Трифона: всегда была молитвенницей, ходила в храм Божий, она говорила: «Если бы отец Трифон нам не помогал, весь бы наш род вымер». И сегодня благодарные уже его правнуки, внучатые племянники, приехали в сию обитель с благодарным сердцем помолиться и своему не только сроднику, не только предстателю за свой род, за нашу обитель и за Церковь, но ещё и своему спасителю. Потому что если бы не было бабушки, не было бы и их. Если бы умерли те его сродники, то и их бы не было на свете. Их род обязан жизнью своей, продолжением тоже отцу Трифону и молитвенному его предстательству, и таковой его заботе.
И так Господь судил, что когда наша обитель открывалась, то было такое пророчество игумена Иоанна (Стрельцова), мощи которого тоже почивают здесь: «Вот откроется обитель опять (он говорил в 1960-е годы), и начнут старая братия в неё собираться». И мы недоумевали: ну как старая братия, когда последний монах из старой братии умер в 72 году? Как же старая братия будет собираться в обитель? Но когда начали мы переносить мощи наших преподобных, которые были похоронены по причине рассеяния не только в обители, но и в других местах, то мы поняли, о какой старой братии говорил игумен Иоанн. Он говорил так же и о себе в своё время: «Хотя и похороните меня в селе Покровском, а всё равно мощами в Святые Горы перенесёте. Меня принесёте, сами приедете, и будем вместе с вами там Богу молиться». Так говорил игумен Иоанн, и так же точно может сказать отец Трифон к нам, всем собравшимся, что и он рад, что он в стенах этой обители.
Подумайте, его привели сюда, в Успенский собор, и заставляли отдавать ценности, святыни монастырские. И он сказал, отец Трифон, тогда: «Ваша власть ― берите, а я в вашем безумии участвовать не буду». Так твёрдо сказал. За эти только слова можно было расстрел получить, потому что на его глазах убивали братию на льду Северского Донца, а многих, как послушников и монахов Ипатия и Тимолая, рубили шашками. Одному пальцы на руках отрубили, другого рубили по голове так, что месиво кровавое вместо головы было ― шашкой рубили. И всё это через его сердце, всё это через его переживание прошло. И само закрытие дорогой его сердцу обители прошло через его сердце. Это мученик бескровный, он прославлен как преподобноисповедник. Окончивший жизнь не мученической кончиной, а естественной смертью, но муки его были сердечные, душевные страдания. Поистине, он может называться мучеником — мучеником бескровным.
В сегодняшний день, братья и сестры, мы, собравшись в эту святую обитель, вверяем свои души и судьбу святой обители, и всех любящих это святое место молитвам преподобного Трифона. Мы верим, что если Господь сохранил его для нас святыми мощами, то и духовное предстательство, несомненно, пребывает молитвенное у Престола Вседержителя, особенно в сегодняшний день.
Сегодня особый день ― день его преставления, день перехода его в вечность от страданий, скорбей в обители радости, в Царство Небесное со Христом, с Божьей Матерью, в обители Которой он был не только настоятель, но «трость в Её руке», как Она говорила отцу Герману: «Не ты здесь игумен, Я здесь Игумения, а ты только трость в Моей руке, которая творит всё по Моей воле». Так Она говорила отцу Герману, так Она может сказать и всем настоятелям нашим. И так Она говорила и отцу Трифону. И сегодня Она слышит его молитвы. Сегодня святитель Николай Чудотворец также внимает молитвам отца Трифона и вместе с ним молится за святую обитель. Сегодня многие преподобные Святогорские ― и древние, и современные новомученики-исповедники — сонмом вместе со своим настоятелем собравшись, которые не могли быть на его похоронах, соединились в Царстве Небесном великим полком молитвенным Святогорским, молясь за обитель, за град, за наше Отечество, за Святую нашу Матерь Церковь.
И мы сегодня, недостойные, убогие молитвенники, вверяем их святым молитвам свои души и судьбы нашего Отечества и нашей Матери-Церкви. Молитвами преподобного и богоносного отца нашего Трифона Господь да помилует и спасет нас. Аминь.
Слава Богу за все!