«Егда́ сла́внии ученицы́ на умове́нии ве́чери просвеща́хуся…» В Великий Четверг Святая Церковь совершает воспоминание Тайной Вечери Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа со Своими учениками.
Четверг Страстной седмицы, именуемый Церковью Великим Четвертком, — день напряжённых богослужений. Кроме утренней Божественной литургии и долгой вечерней службы (во время которой читаются 12 отрывков из Святого Евангелия, посвящённых Страстям Христовым, а все верующие стоят с горящими свечами), именно в этот день по окончании Божественной литургии, в Церкви совершается уникальная служба — чин (то есть специальное последование) умовения ног.
Великий Четверток в Святогорской обители
28 апреля, в четверг Страстной седмицы богослужения в Свято-Успенском соборе обители начались в шесть часов утра. После обычного правила читались часы, изобразительны и была отслужена вечерня, переходящая в литургию Василия Великого. Богослужение возглавил наместник обители, Святогорский митрополит Арсений в сослужении пребывающего на покое епископа Иннокентия (Шестопаля) и 12 священнослужителей Святогорской Лавры.
По прочтении Евангелия митрополит Арсений произнёс проповедь. Владыка наместник говорил о Страстной седмице, об этом особом периоде в жизни православных христиан. Днях, когда мы особо переживаем евангельские события, связанные с крестными страданиями Иисуса Христа. Совсем недавно перед нашим мысленным взором проходило триумфальное шествие Спасителя в Иерусалим на Вербное воскресение под радостные возгласы народа иудейского «Осанна в вышних!», и вот, спустя всего несколько дней, те же уста недавно радующихся Спасителю людей изрыгают слова хуже проклятия, нечеловеческое «Распни, распни Его»…
Святогорский архипастырь о причинах такой перемены: радовались иудеи, встречая Господа в Иерусалиме, но Сам Господь скорбел о них и плакал, ибо ведал причину этой радости: не искали они Небесного, ждали земного царя и мечтали только о земном благополучии. И разочаровавшись, что не получили желаемого, через несколько дней кричали смертный приговор Тому, Кого столь торжественно встречали накануне… Владыка Арсений тонко провёл параллель, сравнивая нас и причины нашего пребывания в храме: чем мы отличаемся от тогдашних иудеев, радостно встречающих Христа, в их глазах долгожданного земного царя, а вместе с ним — так вожделенные ими земные блага? Зачем мы в церкви, почему приходим в храмы Божии? Ищем ли «прежде всего Царствия Божия и правды Его» (Матф.6:33) или же, подобно тогдашним иудеям, желаем и просим только земного, земных благ, лишь земного благополучия? Вопрос, на который должен честно ответить себе каждый.
На Тайной Вечери Господь впервые произносит слова о Причастии, о Своих Пречистых Теле и Крови, призывая учеников Своих ко Причастию. Святогорский владыка особо говорил о недостойном Причастии, на примере Иуды, которого ничто не смогло подвигнуть на путь раскаяния: с принятием Святых Таин, как повествует о том Евангелие, «вошёл в него сатана». Так, за свою нераскаянность, за свою дерзость, за свою душевную нечистоту Иуда был отлучён от Причастия, ибо «яды́й бо и пия́й недостóйне, сýд себé я́ст и пиéт, не разсуждáя Тела Госпóдня» (1 кор.:11:29).
Его Высокопреосвященство заметил, что грех накладывает свой отпечаток на внешний облик человека, его манеры, его голос. Ведь недаром говорят, что человек в ярости отчасти бесноватый, поскольку он даже внешне становится иным, что уж говорить о внутреннем немирном состоянии духа. Владыка Арсений призвал бороться с грехом и никогда не опускать своих рук, не отчаиваться в этой борьбе, не оправдываться в своих поражениях: «Каким бы ни был грех, с ним можно и нужно бороться. Примером нам служит преподобная Мария Египетская, одна из самых великих святых за всю историю христианства, воспоминаемая и чествуемая нами Великим постом.
…Не царствует грех над нами, если мы сами этого не позволим. А в Святом Причастии Сам Бог соединяется с нами и даёт нам силы быть Божьими и жить по заповедям, только надо к этому стремиться и этого желать. И не надо пенять на время: мы сами творим это время. Нам вся история об этом говорит, что в одно и то же время могут жить величайшие праведники и величайшие злодеи. Начиная с примера Тайной Вечери, на которой присутствуют Иоанн Богослов, любимый ученик Христа, и предатель Иуда. Два человека, имевшие в жизни своей столько общего: и одного Духовника-Учителя, и одних товарищей, и всё было общее… Но как мы воспоминаем одного, восхваляя и молясь ему, и как поминаем другого, на все века ставшего примером вершины подлости, крайнего лицемерия и верха предательства.
…И наше время пройдёт, и эта война пройдёт, и каждый останется со своим: кто-то каялся и старался исправиться, а кто-то продолжал коснеть во грехах и оправдываться «а ведь все так живут»; кто-то говорил правду, несмотря ни на что, а кто-то всё это время лгал; кто-то наживался на людском горе, а кто-то последнее отдавал на благотворительную помощь в ней нуждающимся, и так далее, список можно продолжать до бесконечности».
Завершая свою проповедь, Святогорский владыка так говорил своей пастве: «Сегодня, братья и сестры, мы пришли на Тайную Вечерю. Да, все мы грешники, но дай Бог, чтобы среди нас не было Иуды. Дай, Боже, чтобы среди нас были апостолы Петры, отрекшиеся, но покаявшиеся, апостолы Павлы, бывшие гонители, но затем покаявшиеся и соделавшиеся ревностными служителями Божиими, апостолы Фомы, пребывавшие в сомнениях и неверии и твердившие «докажи», но затем, когда Господь коснулся их сердец, твёрдо исповедовавшие Христа как Своего Спасителя. И дай Бог, чтобы среди нас нашёлся хотя бы один Иоанн Богослов!
И Тайная Вечеря не когда-то была — она сегодня среди нас совершается. И в чаше к нам выходит Сам Христос, чтобы войти в наше сердце. И какое место мы уготоваем Ему в сердце своём — зависит от каждого из нас».
«В сегодняшний день, особенно причастившись Святых Христовых Таин, с дерзновением просите у Христа — но не как безумные иудеи, чающие земного и земных благ, а как разумные чада Божии — просите спасение душ наших и мира нашему Отечеству!» — призвал Святогорский архипастырь свою паству.
В этот день в храме было много причастников, причащали из пяти чаш.
В четверг Страстной седмицы, именуемый Святой Церковью Великим Четвертком, Святогорский митрополит Арсений по окончании Божественной литургии возглавил особую службу, совершаемую всего раз в году — так называемый «чин умовения ног» (традиция совершать этот чин после литургии в Великий Четверг оговорена в Уставе только для архиерейских богослужений, впрочем, надо отметить, Большой Требник говорит об игумене, а не об архиерее).
Фотоальбом «Чин умовения ног» (70 фото) 
Вечером Великого Четверга совершалась особая служба, на которой читались 12 страстных Евангелий — отрывков из Святого Евангелия, повествующих о страданиях и крестной смерти Господа нашего Иисуса Христа. Возглавил службу наместник Свято-Успенской обители в сослужении двенадцати священнослужителей.
Фотоальбом «Чтение 12-ти Страстных Евангелий» (40 фото)
Литургическое и смысловое наполнение богослужения
(М.С. Красовицкая. Литургика. М., 2014.)
Повечерие этого дня малое, с трипеснцем, затем полунощница и утреня. Утреня Великого Пятка имеет особое название: Последование Святых и спасительных Страстей Господа нашего Иисуса Христа. Это знаменитейшая служба, в просторечии именуемая «чтением двенадцати Евангелий». Что это за служба? Это, собственно, будничная утреня, как это ни странно звучит для таких важнейших дней года. Но в этой будничной утрени чтение кафизм заменено развернутым чтением Евангелия, которое перемежается с обычными текстами из Часослова и Служебника.
Каково же последование этого богослужения? Естественно, двупсалмие и шестопсалмие, ектенья великая и Аллилуйя. Особое внимание обратим на то, что после Аллилуйя следует тропарь. Казалось бы, это должен быть тропарь Великого Пятка, однако здесь поётся тропарь Великого Четверга — Егда славнии ученицы. Вообще вопрос о тропаре Великого Пятка — это сложный и каверзный вопрос, потому что в начале утрени поётся один тропарь, совпадающий с тропарем Великого Четверга, в конце утрени будет петься уже другой тропарь, а на каждом из Великих часов Великого Пятка употребляется свой, особый тропарь. Поэтому на вопрос о тропаре Великого Пятка нельзя ответить однозначно, так как в службе употребляется несколько тропарей, на каждом месте свой.
Итак, после Аллилуйя Устав указывает «косно и со сладкопением» трижды спеть Егда славнии ученицы. В этот момент мы чувствуем взаимопроникновение, слияние тем этих дней, несмотря на то, что и Четверг, и Пятница, и Суббота имеют каждый свою ярко выраженную тему. Мы как бы постоянно возвращаемся к темам предыдущего дня: Великий Пяток — а всё ещё поётся про Иуду, Великая Суббота — а мы всё ещё слышим про погребение, про предательство…
После малой ектеньи начинается чтение Евангелий. Для обобщения можно сказать так: после первых пяти Евангельских чтений должны петься антифоны, по три антифона после каждого чтения. Таким образом, получается пять Евангелий и пятнадцать антифонов. После антифонов возглашается малая ектенья, и по ектеньи седален. Как видите, очень похоже на то, что бывает при чтении кафизм: кафизма, ектенья, седален. Антифоны эти замечательно хороши, о предательстве, о беззаконии, и снова говорят об Иуде. Здесь возникают новые мотивы, новые мысли о том, что же совершилось в его судьбе, в чем же загадка его жизни. Об этом говорит седален после второго Евангелия:
«Кий тя образ, Иудо, предателя Спасу содела?» — Каким же образом, Иуда, ты сделался предателем Спасителя? «Еда от лика тя апостольска разлучи?» — Может быть, Он не принял тебя в лик апостолов? «Еда дарования исцелений лиши? Еда со онеми вечеряв, тебе от трапезы отрину?» – Может быть, Он не дал тебе дара исцелять больных? Или, может быть Он ужинал со всеми, а тебя выгнал? «Еда иных ноги умыв, твои же презре? О, коликих благ непамятлив был еси!» — Может быть, Он умыл ноги у всех, и только твои не умыл? Всё это, конечно, риторические вопросы: всё было дано Иуде, автор-гимнограф это знает, и дальше он восклицает: «О, коликих благ непамятлив был еси!» — Сколько же добра ты забыл! Ты забыл, что был апостолом, что ты исцелял, что Он с тобой вместе трапезовал и умыл тебе ноги… «И твой убо неблагодарный обличается нрав, Того же безмерное проповедуется долготерпение, и велия милость».
Раньше очень много говорилось о сребролюбии Иуды, а здесь возникает тема неблагодарности: сколько бы ни было даров, всё равно их можно все забыть, как будто ничего не было.
Другие антифоны начинают тему обращения Спасителя к распявшим Его беззаконникам. Вот этот текст, острый, пронзительный; здесь говорится о том, что Господь мог бы сказать, но не сказал тем людям, которые Его распинали. А гимнограф дерзает произнести вслух те слова, которые мог бы сказать Господь.
«Сия глаголет Господь иудеом: людие мои, что сотворих вам? или чим вам стужих? Слепцы ваша просветих, прокаженныя очистих, мужа суща на одре возставих. Людие мои, что сотворих вам, и что ми воздаете? За манну желчь, за воду оцет, за еже любити Мя, ко Кресту Мя пригвоздисте. Ктому не терплю прочее, призову моя языки, и тии Мя прославят со Отцем и Духом, и Аз им дарую живот вечный» (антифон 12-й).
Антифон 15-й — это самый значительный, самый торжественный гимн Божественному истощанию, которое мы должны видеть, не забывая о величестве Божием, о том, Кто страдает:
«Днесь висит на Древе, Иже на водах землю повесивый; венцем от терния облагается, Иже Ангелов Царь; в ложную багряницу облачается, Одеваяй небо облаки; заушение прият, Иже во Иордане свободивый Адама; гвоздьми пригвоздися Жених Церковный; копием прободеся Сын Девы. Покланяемся Страстем Твоим, Христе; покланяемся Страстем Твоим, Христе; покланяемся Страстем Твоим, Христе, покажи нам и славное Твое Воскресение».
Таков последний антифон самой тяжёлой и страшной службы Страстной седмицы, но в заключительных его словах мы видим впереди свет, мы всё-таки идем навстречу Воскресению Христову.
По шестом Евангелии поются Блаженны с тропарями. То, что мы привыкли слышать на литургии — «Блажени нищии духом» и т.д., здесь же это назначено на утрени после Евангелия. (Подобное имеет место только на утрени четверга Пятой седмицы – стояние Марии Египетской). После малой ектеньи возглашается знаменитый прокимен — это стих псаломский (Пс.21:19), являющийся пророчеством одного из самых мучительных моментов, сопровождавших Распятие, «Разделиша ризы Моя себе…» и последующий стих «Боже Мой, Боже Мой, вонми Ми, вскую оставил Мя еси?» (Пс.21:20).
После этого прокимна читается седьмое Евангелие, затем 50-й псалом и восьмое Евангелие. Сквозь постоянное чтение Евангелия можно проследить канву обычной утрени: вот были седальны, был 50-й псалом, а по восьмом Евангелии поётся трипеснец. На утрени Великого Пятка звучит неполный канон — трипеснец, и составляется он из песен, из которых и должен составляться по правилам постного времени: пятой, восьмой и девятой. Чрезвычайно интересен один момент, оценить который можно, имея перед глазами книги. Сказано: ирмос по дважды, тропари на двенадцать. А тропарей в каждой песне два, т.е. каждый тропарь должен быть прочитан по шесть раз. Значит, это очень важный, очень значительный текст. И что же там такое написано очень важное, что мы должны по шесть раз услышать? И услышать, и разобрать, и понять, и, наверное, ещё и запомнить.
Поскольку нет шестой песни, то по пятой песни должен быть спет кондак и икос. Кондак очень хорош, но мы обратимся с вами к икосу. Этот икос представляет собой типичный Крестобогородичен, но более острый, более яркий, чем Крестобогородичны обычного времени. Вот что в нём говорится:
«Своего Агнца Агница зрящи к заколению влекома, последоваше Мария простертыми власы со инеми женами, сия вопиющи: камо идеши, Чадо? Чесо ради скорое течение совершаеши? Еда другий брак паки есть в Кане Галилейстей, и тамо ныне тщишися, да от воды им вино сотвориши? Иду ли с Тобою, Чадо, или паче пожду Тебе? Даждь Ми слово, Слове, не молча мимоиди Мене, чисту Соблюдый Мя, Ты бо еси Сын и Бог Мой».
Текст, конечно, удивительный. По мысли гимнографа, Богородица могла бы сказать Господу: «Куда Ты идёшь, куда Ты спешишь? Чего ради торопишься?» Она вспоминает те радостные, первые чудеса, которые были на заре проповеди Христовой: «Может быть, ты спешишь на брак в Кане Галилейской, чтобы претворить им воду в вино»?
Толкователи службы говорят: нет, это не тот брак, это Жених Церковный спешит на брак со Своею невестой — Церковью, и уже не воду Он претворит в вино, а Свою Кровь даст нам в питие. Мы будем подходить к Чаше с Божественной Кровью, и это будет вино нового брака, нового Царства.
И дальше Пресвятая Дева говорит ещё более яркие, острые слова: «Что Мне делать? Стоять ждать или идти с Тобою?» Подразумевается, что Христос молчит. И тогда: «Даждь Ми слово, Слове, Сохранивший Меня чистой Девой, не проходи мимо Меня, скажи Мне что-нибудь…». Этот текст, конечно, один из лучших.
После канона поётся знаменитый ексапостиларий Разбойника благоразумного, который кончается опять же вопросом о судьбе каждого из нас: «И мене Древом Крестным просвети, и спаси мя». Какое бы событие, какое бы Евангельское повествование ни вспоминалось, постоянно встаёт вопрос: а я? Иуда предал, а я? Апостолы убежали, а я где бы стоял? Разбойники — один ругал, а другой просил помянуть его в Царствии, а я, я ведь тоже такой же разбойник. Господи, спаси и меня тоже! Церковь учит нас очень личному, очень острому участию во всём происходящем. Это не где-то когда-то с кем-то происходило, а это решается судьба каждого из нас, и каждый должен постоянно ставить себя перед таким вопросом — где он, на какой стороне.
И снова Евангелие, девятое. Вслед за ним хвалитные псалмы и стихиры на хвалитех. Стихиры на хвалитех обращаются к теме невместимых, страшных страданий Христа. В одной из стихир говорится, что ни один уд, ни один член Его плоти, ни одна часть Его тела не осталась неповреждённой. Все части тела Христова претерпели какое-либо страдание за нас:
«Кийждо уд Святыя Твоея плоти, безчестие нас ради претерпе: терние — глава; лице — оплевания; челюсти — заушения; уста — во оцте растворенную желчь вкусом; ушеса — хуления злочестивая; плещи — биения, и рука — трость. Всего телесе протяжения на Кресте; членове — гвоздия, и ребра — копие. Пострадавшей за ны, и от страстей Свободивый нас, Снизшедый к нам человеколюбием, и Вознесши нас, Всесильно Спасе, помилуй нас» (2-я стихира на хвалитех).
Эта стихира, с одной стороны, очень сдержанно, а с другой стороны, очень страшно ставит нас перед лицом тех страданий, о которых мы привыкли читать в Евангелии.
После хвалитных стихир — десятое Евангелие, затем вседневное славословие и просительная ектенья, а после них одиннадцатое Евангелие и стихиры на стиховне.
Наконец, двенадцатое Евангелие, уже конец всего — кустодия у дверей гроба, когда поруганный, убитый и положенный во гроб, Он всё ещё страшен, Он всё ещё опасен. Всё ещё надо Его сторожить, надо что-то такое придумать, чтобы не было так, как хотел Господь.
Прочитано двенадцатое Евангелие, и опять обычный текст — Благо есть, обычный для утрени, затем Трисвятое по Отче наш, и снова звучит тропарь. Здесь звучит уже другой тропарь Великого Пятка. Справедливости ради надо сказать, что ранее этот текст звучал в качестве седальна, и это говорит нам о родстве тропарей и седальнов. Но в конце утрени он звучит уже по-другому. Он звучит второй раз, и звучит как некоторый итог, в конце страшного и тяжёлого последования. Вот его текст:
«Искупил ны еси от клятвы законныя честною Твоею Кровию, на Кресте пригвоздився, и копием прободся, безсмертие источил еси человеком, Спасе наш, слава Тебе».
Этот тропарь говорит о самом глубоком, самом высоком, самом главном смысле тех страданий, которые претерпел Христос. И в заключение службы он звучит как радостный вздох облегчения после всего страшного, что мы услышали. Церковь научает нас тайному смыслу того необъяснимого, что совершилось: «Искупил ны еси от клятвы законныя…».
Тот, Кто называл Себя царем, распят; тот, Кто обещал победить, Сам побеждён; того, Кто исцелял, подвергли страданиям. Это очень трудно вместить, а Церковь говорит нам о том, что это и есть замысел, что это есть искупление рода человеческого.
Ектенья сугубая сокращённая и окончание утрени. В этот день, один из трёх дней в году, к утрени не присоединяется первый час, потому что Великий Пяток, также как и два Сочельника — Рождественский и Крещенский, это дни совершения Великих, или Царских, часов. И, безусловно, Великие часы в сочельники — это некое уподобление, часам Великого Пятка, которые могут быть названы часами часов. Если литургия Великого Четверга — это литургия всех литургий, то часы Великого Пятка — это часы всех часов.
Проповедь епископа Арсения в Великий Четверток. 1 апреля 2010 г.